Уже много лет в России ведутся дискуссии на тему смертной казни. Сейчас, как все знают, в нашей стране с середины 90-х не выносят приговоры, где наказанием является высшая мера. И с одной стороны – это правильно. Человеческая жизнь слишком ценна сегодня. А с другой стороны – почему человек, совершивший ужасающие преступления, должен жить, в отличие от своих жертв?

Сначала немного социологии. В 2001 году по данным ВЦИОМ сторонниками смертной казни за особо тяжкие преступления являлись 72 % опрошенных! И лишь 9 % были категорически против. В «нулевые», если в опросе упоминались террористы и педофилы, больше 80 % россиян выступали за применение к ним наказания в виде высшей меры. Найти более свежие данные не удалось. Судя по всему, после 2010 года ВЦИОМ перестал по какой-то причине проводить опросы, посвященные теме смертной казни. Формально – в законодательстве такая мера наказания предусмотрена. Фактически – смертной казни в России нет уже почти 30 лет.

Теперь самую малость истории. В СССР с 1962 по 1989 год вынесли почти 24,5 тысячи смертных приговоров. Помилование получили почти 2,5 тысячи осужденных. Это примерно 10 %. Согласно данным из открытых источников, в Российской Федерации с 1993 по 1995 год в среднем 150 человек в год приговаривались к смертной казни. С 1996 – к высшей мере никого не приговорили.

Сейчас разговоры о необходимости вернуть смертную казнь начинаются, как правило, после резонансных событий – теракты, расстрелы в школах, убийства и изнасилования детей. Противники высшей меры наказания часто говорят, что могут расстрелять невиновного. Напоминают о возможной коррупции в силовых структурах, палочной системе и прочих проблемах. А еще в качестве аргумента говорят: «Пусть они (педофилы и террористы) всю жизнь гниют в тюрьме».

Наверное, это все действительно так. Судебная система не застрахована от ошибок. Российская пенитенциарная система мало похожа на рай. Но почему эти существа (я снова про педофилов и террористов) продолжают жить? У них есть хоть какие-то, пусть маленькие, но радости. Они могут видеть солнце, пусть даже через тюремную решетку. Им пишут письма. Они могут с кем-то разговаривать. А их жертвы? Спросите у родственников погибших во время любого теракта, какое бы они наказание предпочли для убийц? Или у любого родителя, чей ребенок подвергся насилию.

У гениального писателя Владислава Крапивина в романе «Гуси-гуси, га-га-га» описывается альтернативная судебная система. Каждый правонарушитель получает свой шанс на смертную казнь, которая разыгрывается в некой лотерее. За переход в неположенном месте – это один на миллион. За убийство – шансы намного выше. Безусловно, это кажется нам дикостью. И, может быть, в этом кроется главная причина, почему в России ведутся споры о смертной казни, но к высшей мере не приговаривают даже террористов.

Кстати, еще один гениальный писатель Федор Достоевский за участие в кружке петрашевцев был приговорен к расстрелу. Но был помилован. Больше ста лет назад он нам транслировал в «Братьях Карамазовых» простую мысль: неприемлем счастливый мир, если он построен на одной-единственной слезе ребенка. И если мы считаем себя справедливым, цивилизованным обществом, наверное, смертная казнь, действительно, пережиток прошлого?