Русскинской музей Природы и Человека им. Ядрошникова на своей странице вконтакте опубликовал статью, посвящённую 30 октября — Дню памяти жертв политических репрессий.

Из материала Н. Г. Бахлыковой «Ханты помогали нам выжить...»:

«Процесс переселения людей на север зимой представлял жуткую картину. Их везли на поездах до Тюмени, Омска, потом пароходами по Иртышу и Оби до мест ссылки: в Сургут, Самарово, Березово, Салехард.

Сырые, вонючие трюмы пароходов «Гусихин», «Жан Жорес» были забиты несчастными, их везли в «никуда». Женщины вздыхали и плакали, мужчины молчали и много курили, лишь кто-нибудь из младших детей возился, пытаясь поиграть в свои незамысловатые игры, ещё не понимая, что происходит...

Ссыльным разрешали взять по смене белья, но многие тайком надевали на себя все, что было поновее, покрепче, понимали — сгодится, не на праздник везут. Запрещалось брать топоры, пилы, ножи. Но люди знали — если ехать с голыми руками, без ничего — не выжить, и провозили инструмент тайно.

В трюмах и на нижних палубах пароходов было тесно, стояла жара, духота. Переселенцы, особенно пожилые, ослабленные переживаниями, болели, часто теряли сознание. Из еды были только хлеб и вода. Охрана разместилась наверху, в каютах. Охранники пили ежедневно, а пьяные забывали об арестованных. Да и куда те могли убежать? Единственное, что спасало, это остановки для погрузки дров — пароходы топили тогда деревянными чурками. Причалив у какой-нибудь деревни, охранники выбирали несколько десятков крепких мужчин, молодых женщин и вели их на погрузку дров. Остальным разрешалось сойти на берег, умыться, окунуть детей, состирнуть бельё, пелёнки. Пять, семь, десять дней этого плавания казались вечностью. Если кто-то умирал, оставляли в ближайшей деревне, надеясь на христианскую совесть и доброту крестьян — похоронят.

С наступлением весны началось строительство посёлков: Чёрный Мыс, Нагорный, Высокий Мыс, Пасол, Погорельск и многих других. А людей всё везли и везли. Часть оставляли на Чёрном Мысу, где уже были частично построены дома для них, комендатура, новая пристань (старая была на Белом Яру, в девяти километрах от Сургута). Остальных отправляли в другие места, и сами ссыльные начинали строить и обустраивать посёлки, живя в землянках, кишевших комарами и мошкой.

Работы для новых жителей не было, средств к существованию — никаких. Но ханты щедро помогали бедолагам: давали рыбу, жир рыбий, мясо-сохатину (лосятину), обучали способам добычи рыбы — неводом, сетями, котцами (в зимнее время). Приезжие русские старательно учились, понимая, что жить им здесь придётся до конца своих дней. Летом брали их в лес за грибами, ягодами, учили ориентироваться в тайге. Ханты — замечательные следопыты, ходят по тайге с детства, без тропинок и дорог, постигая науку таёжной жизни, выслеживая зверей.

Хантыйские женщины умело делали из тонкой берёзовой коры — бересты берестяные кузова, набирушки (для сбора ягод, грибов), куженьки для хранения вяленой и копчёной рыбы, для засолки уток, рыбы и с удовольствием дарили лёгкие, удобные изделия русским друзьям. Обучали обрабатывать рыбу, заготавливать её впрок для долгой и трудной зимы".