Как я едва не стал преступником
— Дело было в классе четвёртом-пятом. Мы с другом Ромкой после школы пошли в магазин. Это был первый универсам в нашем небольшом городке. Как тогда казалось, очень крутой. Да так по тем временам и было: здание новое, красивые прилавки-витрины, а главное — полки, к которым ты подходил, смотрел товар, щупал, выбирал — сам. Новые, непривычные ощущения.
И вот, значит, бродили мы, бродили между прилавками, и тут чёрт дернул нас стырить по пачке супа. Ну, помните, были такие: сухая смесь с кусочками моркови, лука и прочего безобразия — сыпь в кипяток, вари на медленном огне 10–15 минут и наслаждайся вкусом. Кстати, то ли от того, что в детстве деревья были больше и трава зеленее, то ли и правда эти, как сейчас говорят, «бичпакеты» раньше делали на совесть, только суп из такого пакетика был сплошным объеденьем. До сих пор помню тот вкус.
Упаковав по супчику под куртки, мы с Ромкой, старательно изображая безразличие, потопали к выходу из универсама, пока дорогу нам не перегородила продавщица.
— Показывай, что у тебя тут, — очень спокойно потребовала женщина, кивая на мою куртку.
Ромка стоял рядом и, не дожидаясь, когда того же самого потребуют и от него, молча расстегнул куртку и достал пакетик. Я же, как вкопанный, стоял с вытаращенными глазами и смотрел на продавщицу, не в силах ни пошевелиться, ни выдавить хоть звук.
Какого... лешего мне сдался этот злосчастный пакетик, я уже тогда не понимал. Сколько себя помню, никогда в жизни ничего не своего ни у кого не брал. Даже когда друзья коммуниздили с соседских огородов вишню с абрикосами, мне этого добра было даром не надо — спасибо папе с мамой и немного партии за наше честное детство. А тут... магазин, суп, позор...
Городок наш был маленький, и почти все почти всё друг о друге почти знали, а чего не знали — домысливали и домусоливали.
— Дуйте по домам, пока милицию не вызвала, — пригрозила нам продавщица, изъяв вещдоки, а когда мы уже почти выскочили из магазина, рявкнула (на самом деле, наверняка проговорила не громко, но у страха барабанные перепонки излишне чувствительны), — вечером позвоню родителям.
Жили мы с Ромкой в одном подъезде на одной площадке и обычно проводили после школы время вместе. Быстро делали уроки, домашние дела и упуливались во двор. Но в этот день нам было точно не до прогулок. Я ждал вечера, закрывшись в своей комнате и с ужасом прислушиваясь к каждому шороху. Моя мама никогда на меня не повышала голоса. Может быть, просто потому, что я старался не давать к этому повода. Но все те часы, минуты, секунды, пока она в этот день не пришла домой, я ощущал даже не страх. Нет, это была настоящая паника. Мне казалось, что лучше умереть, чем стоять перед мамой, зная, что она уже ВСЁ ЗНАЕТ.
— У тебя всё хорошо? — почему-то спросила у меня мама, когда пришла домой. — На тебе лица нет.
Она приложила руку к моему лбу. Потом взяла за руку; наверное, чтобы пощупать пульс.
Мы поужинали и разошлись по комнатам. До самого позднего вечера телефон так и не зазвонил, я же, как ни старался, не смог одолеть сон. На следующее утро опять ничего не произошло. Телефон не звонил, разговора не было, так что я ушёл в школу с тяжёлыми мыслями.
Не знаю, почему, но продавщица так и не рассказала ничего ни моим родителям, ни Ромкиным, ни милиции. Я долго не ходил в тот магазин, а когда всё-таки решился, встретил там эту продавщицу. Она стояла на кассе и как ни в чём не бывало пробила мне мои покупки. Может быть, она давно забыла о том происшествии или не придала ему особенного значения. Но вышло точно по Фрейду: ожидание наказания — хуже самого наказания.
Ромка вырос из полного оболтуса и супердвоечника в уважаемого члена общества, примерного семьянина и без пяти минут генерала, кстати, МВД, воевавшего в одной из горячих точек и с отличием окончившего академию. Мне продавщицина наука тоже пошла на пользу — я стал лучше учиться и уже без напоминаний делал всё, что от меня требовалось, по дому, как бы тем самым зарабатывая себе порку помягче на тот случай, когда мама всё же узнала бы.
Так что прав дядя Серёжа, когда просит сургутян не судить пацанов, угнавших у него велорикшу. Слепить преступника на мякине или на пачке супа — это каждый сможет. Гораздо сложнее дать ребёнку шанс не быть наказанным, пусть даже если заслужил. Да, это палка о двух концах, ведь безнаказанность порождает вседозволенность. Но нет ничего хуже наказания ради наказания.
Берегите детей и не лишайте их шанса переболеть детскими болезнями сейчас, пока они ещё не выросли.